«Будь готова к тому, что 80 % твоей работы — скучная, тягостная рутина», — в студенческие годы я услышала такое предупреждение от отца. Когда стала работать, обнаружила, что масса моих друзей и знакомых ходят в офис, как на каторгу. «Не мое, не то, не интересно, но что делать — работать-то надо»!
С точки зрения христианина, нужно смириться с нелюбимой работой, с тем, что тебя сюда поставил Господь? Или отчаянно искать что-то «свое»? Как не впасть в уныние от своей «нереализованности»? О проблемах, связанных с нелюбимой работой, говорим с протоиереем Максимом Первозванским, главным редактором журнала «Наследник», выпускником МИФИ, до принятия сана работавшим в НИИ приборостроения.
читать дальшеБорьба с помыслами — не только для монахов
— Отец Максим, к Вам как пастырю с какими вопросами по работе приходят люди?
— Вопросы очень разные, как правило, они зависят от того, как человек воспринимает свою работу. Думаю, можно говорить о двух основных положительных типах этого восприятия: есть люди — и они, наверное, самые счастливые, хотя у них тоже бывают свои проблемы и вопросы, — которые относятся к своей трудовой деятельности как к служению, и есть другие, которые относятся к ней как к призванию.
— В чем принципиальное отличие?
— Служение — это когда ты даже можешь не воспринимать свою работу как любимую, но ты видишь ее великую цель, видишь, ради чего ты ее делаешь, и это тебя вдохновляет. Примерно так делались наши великие стройки XX века: человеку могло очень не нравиться «под старою телегою» вместе с рабочими лежать, поднимать целину, но то, что «через четыре года здесь будет город-сад», его очень вдохновляло. То есть не столь важно, что ты делаешь, главное — для чего, в конечном счете.
Есть пограничный вариант: когда человек работает для обеспечения семьи. Это тоже служение — служение своим близким, чье благополучие в определенной степени зависит от тебя и твоего усердия.
— А призвание?..
— Призвание значит, что человек в значительной степени реализуется в своей работе, каждый день для него как праздник, он увлечен самим процессом.
Это варианты положительного отношения. А бывает, человек по-настоящему не любит свою работу, его просто «тошнит» от одной мысли, что туда надо идти. Но по тем или иным причинам он это «ярмо» на себе тащит... Но большинство людей — где-то посерединке находятся между этими моделями отношения.
— Тем не менее этому самому большинству в той или иной степени присуще недовольство. Почему?
— Насколько мне подсказывает мой опыт, в конечном счете все определяет не сама работа, а отношение, которое у нас к ней вырабатывается. Точно так же, в конечном счете, не красота жены и даже не качества ее характера определяют наличие любви мужа к ней, а его отношение к браку, отношение к своей супруге.
Разумеется, к каждому случаю надо подходить индивидуально, но чаще, если ты недоволен своим местом, необходимо точечно и нереволюционно привносить положительные моменты именно в свое отношение к работе.
— Похоже на какое-то самопрограммирование или самообман...
— Напротив! Почему человек должен принимать свои негативные мысли о работе за истину в последней инстанции?
Многие отчего-то считают, что техника внутренней работы, духовной работы, которая описана у святых отцов (из более поздних, например, у Никодима Святогорца в книге «Невидимая брань»), управление своими помыслами, мыслями и чувствами — это только для монахов. На самом деле любой человек должен очень внимательно относиться к своему внутреннему миру, к своим мыслям и чувствам, к помыслам.
Часто негативное отношение к своему начальнику в конце концов переносится и на всю работу, а с работы — на всю жизнь, начинается такое глобальное саможаление. Вот, скажем, идешь с работы и думаешь: «Что за ерундой я все-таки занимаюсь?», или, что сплошь и рядом бывает: «Как же я устал, бедный!» Если ты эту мысль будешь смаковать, позволишь себе ее развить, то назавтра сил не будет вообще идти на работу. И если это продолжается месяцами и годами, то очень быстро ты превратишься в абсолютно безвольное, неспособное к труду существо.
Если же эти мысли ты отогнал Иисусовой молитвой — «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного!» — если не позволил себе их «думать», не позволил им себя разрушать, а наоборот, сконцентрировал свое внимание на том, что положительного сегодня произошло в твоей жизни, то многое изменится.
Даже если у тебя просто нет сил молиться, нужно, по крайней мере, постараться перевести мысли на что-то другое, не позволить этому «паровому катку» проехаться по твоей душе. Далеко не каждый помысл нужно «на грудь принимать», можно и в окопе скрыться — пусть он пролетит над головой, не обращай на него внимания.
Мечты о призвании
— Существует понятие «призвание». Все ищут дело, которое им будет приятно делать, и многие страдают, его не находя. А свое нынешнее положение воспринимают как временные тяготы. Выходит, так и жить, отгоняя навязчивые помыслы, терпеть, пока не найдешь «свое»?
— Тут мне видится две принципиальные ошибки. Во-первых, все наши несчастья — и на работе в том числе — оттого, что мы все время хотим чего-то большего, при этом чаще всего совершенно не соответствуя этому большему: профессионально, интеллектуально. Ну не призывает тебя Господь, не твое это!..
И во-вторых, современные люди, в том числе православные, совершают очень распространенную ошибку. Они относятся к нынешней работе как к некоему необходимому, неизбежному злу.
— И человек опять-таки начинает мечтать о чем-то большем...
— Да. «Вот, я когда-нибудь священником стану / в космос полечу», и, как правило, ничего для этого не делает. Я это очень четко понял на примере одного моего знакомого. Он окончил институт, светский, и собирался стать священником. В армию духовник его идти не благословил, так что он пошел в аспирантуру, которая давала ему отсрочку от армии. Нормальный вариант — почему бы не окончить аспирантуру, если есть такая возможность? Но мой знакомый к учебе там относился как к какому-то жуткому, тяжкому, ненужному периоду своей жизни! Мол, вот сейчас два года пройдут, этот период у меня закончится и я, наконец, смогу заняться делом.
Это принципиально неверное отношение! Тебе не нравится твое дело, но пока нет возможности уйти — по организационным ли, по финансовым ли причинам — надо стараться на любой работе научиться максимально возможному. Делай карьеру или учись изо всех сил — не для того, чтобы продвинуться вверх по карьерной лестнице, а просто чтобы максимально использовать те обстоятельства, в которые ты сейчас Богом поставлен. Нужно делать то, что ты должен делать сейчас. Осваивай новое, добивайся совершенства в том, чем занимаешься!
— Вы можете привести пример?
— Мне хочется похвастаться своей собственной женой, привести ее в пример в этом отношении. Первые 15 лет совместной жизни мы постоянно переезжали, у нас не было собственного жилья. И больше чем на три года на одном месте не задерживались. Но она каждый раз — даже если мы на год переезжали — обустраивала все так, как будто мы будем жить здесь всегда! Это, на мой взгляд, очень правильно.
Неизвестно, будет ли у тебя когда-нибудь «своя» работа, на которой ты будешь счастлив, будешь на 100 % реализован. Надо вкладываться полностью в то, что Господь тебе дает сейчас. Относиться к тому, что тебе Господь сегодня дает, как к главному призванию.
— Есть люди, которые, придя к вере, стремятся всю свою жизнь — в том числе профессиональную — кардинально поменять. У кого-то появляется желание уйти с «мирской» работы, у кого-то — даже стать священником. Как Вы на это смотрите?
— Это состояние неофита, когда человек все на свете начинает по-новому оценивать, резко, бескомпромиссно, — вовсе не плохое. Нельзя потихонечку, меняясь, незаметно стать христианином. Всегда требуется какой-то слом. Даже если в детстве ты был крещен, серьезная, глубокая вера требует переоценки всей жизни, переосмысления своего собственного пути, отказа от старых привычек, может быть, даже от каких-то знакомств. Другое дело, когда человек в неофитстве застревает...
Серьезно менять свою жизнь, конечно, можно, но лучше, когда человек идет на это, уже утвердившись в своей вере. По-моему, практически любая работа может быть освящена, переоценена, по-христиански переосмыслена. У меня был знакомый, который, уверовав, ушел из физики на несколько лет... а потом вернулся. Он понял, что по-прежнему может заниматься физикой, но уже по-новому относясь к жизни и к той же работе.
Попытка — не пытка?
— Отец Максим, Вы по первой специальности — физик, работали в НИИ. Это было ваше призвание? Тяжело ли было отказаться от него ради священства?
— Это была любимая работа. У меня, кстати, была и рабочая специальность, и не могу сказать, что я когда-нибудь унывал на работе. Я думаю, мне дано определенное свойство, в чем точно моей заслуги нет: я умею к тому, что мне дается, относиться с радостью. Правда. Я с удовольствием занимался физикой и достаточно большие успехи делал в данной области. Когда встал перед необходимостью оставить эту профессию, абсолютно не жалел об этом и не вспоминал с тоской.
Я очень хорошо помню момент, когда один из этапов предзащиты диссертации я проходил, зная, что завтра принесу заявление об уходе, что на защиту уже не пойду. И я все равно проходил предзащиту! Потому что все равно еще день, но я — здесь. И это мне очень много дало. Я защищал свою работу, выслушивал замечания, участвовал в дискуссии...
Мне кажется, очень важно умение жить сегодняшним днем.
— Это означает, что не надо искать, не надо пробовать? Это и есть смирение?
— Ровно об этом у меня недавно была беседа с одной женщиной. Она уже в том возрасте, когда, кажется, еще чуть-чуть, и замуж уже не выйдешь — за сорок. И она говорит: «Я открываю Евангелие и читаю: "Стучитесь и отворят вам, просите и дано будет вам”. И с другой стороны мне говорят: "Смирись!” Как же быть — я не понимаю? То ли я должна надеяться, я ведь очень хочу замуж, хочу детей. То ли я должна смириться с тем, что этого никогда не будет». Я ответил: «Почему обязательно так ставить вопрос? Вы смиритесь не с тем, что этого не будет никогда, смиритесь с тем, что этого нет сейчас. Но надейтесь».
То, что смириться со своей нынешней работой нужно — это факт. И получать от нее по максимуму то, что можешь,: деньги — так деньги, опыт — так опыт. Но это не означает, что надо опустить руки — можно оставаться там, где ты есть, на работе нелюбимой, при этом предпринимая какие-то шаги, чтобы найти любимую.
— Попытка — не пытка? А как же тогда быть, скажем, если человек пробует раз, пробует два, пробует три раза — и ничего не получается. Не означает ли это, что всякие попытки надо оставить?
— Вообще волю Божью так и ищут — пробуя. Понятно, что не просто пробуя, а пробуя с молитвой. И если что-то не получается, это можно рассматривать как ответ. Хотя сама форма — то, как «не получается» — имеет свои нюансы. Может быть, это не просто ответ «Не делай», может, это испытание, требующее от тебя проявить упорство, волю, постоянство.
Это не так просто понять. Здесь за человека никто этого почувствовать не способен. При этом он может советоваться со своим духовником, вместе анализировать ситуацию, просить его молиться, чтобы принять верное решение.
Но вообще-то «дергаться» вполне допустимо: «Господи, можно я попробую?» И пробуешь! Разместил резюме. Два месяца прошло — ни одного звонка. Это не значит, что нужно махнуть рукой: «А, ничего не получается!» Это значит, что нужно что-то менять — в другое место попроситься, резюме по-другому написать и так далее.
— Лично Вам приходилось терпеть неудачи?
— Конечно! В свое время, еще до того, как стать физиком, я получил рабочую специальность «токарь». Мне было страшно интересно. Меня поставили к сверлильному станку: сверлишь дырочки в заготовке, получается стружечка, и надо сверлом большего диаметра фасочку с заготовки снять, чтобы стружка отлетела. И я делал больше 1000 штук за смену. Это ужасно! Целый день как робот: чик, снял, чик, снял — в корзинку. Одна фасочка стоила 0,8 копейки, 10 штук сделал — 8 копеек заработал. Так что я там две недели простоял и попросился на что-то другое. И, знаете, мне доверили что-то более серьезное! Правда, когда я в третий раз сломал резец, меня вернули обратно на фасочку. Потом я уже работал по другой специальности. Но если б не попробовал — так бы и стоял на фасочках и ничего б нового не узнал.
Так что я считаю, что надо пробовать, совершенствоваться! Ни у кого нет особого желания тебя тормозить.
— Даже работая на конвейере?
— Даже в самой однообразной работе есть свои плюсы. Я, например, сейчас понимаю, что если б я тогда, будучи токарем, умел молиться, эти мои фасочки были бы как четочки. Очень монашеское занятие!
— Вопрос престижности работы, престижности компании, в которой трудишься, достоин того, чтобы ему уделять внимание?
— Вопрос престижа в обществе — очень тонкий. Он специально формируется. Название «менеджер» вроде бы такое престижное, но за ним ничего особенного не стоит, кроме офисной работы. И зарплаты тоже очень разные. Есть четыре профессии, представители которых, по статистике, наиболее счастливы в работе, потому что она для них напрямую связана со служением. Это врачи, учителя, военные и священники. Престижной в современном понимании ни одну из этих профессий, как вы догадываетесь, назвать нельзя. Вот и делайте выводы...
Хобби
— Ситуация, когда человек смиряется с неинтересной работой и, в качестве компенсации, ищет себе интерес вне трудовой деятельности, — нормальный?
— Абсолютно. Неслучайно XX век с его массовым производством и человеком-винтиком, стоящим на конвейере, и породил такую штуку, как хобби. Скажем, если ты делаешь что-то исключительно головой, то очень полезно что-то делать руками! Сейчас весна — можно делать скворечники.
Я недавно себе сделал книжный шкаф. Сейчас дверку приставляю. Для меня это было крайне важно. У меня была жуткая депрессия: ничего не хочу, никого не могу видеть, молиться не могу. Я поехал на строительный рынок, увидел там циркулярную пилу, которая стоила всего две тысячи. В итоге я «страшные» деньги потратил и купил себе аж три электроприбора: пилу, лобзик и фуганок (электрический рубанок). Давно мечтал! Целую неделю я строгал эти доски, мы с женой обсуждали, творчески придумывали, как и что сделать — и это наши отношения еще укрепило. Замечательно! В результате я пришел в себя.
— Значит, если ты на своей сугубо умственной работе не получаешь выхода каким-то своим способностям, остается желание что-то поделать руками — занимайся после работы тем, что эту потребность удовлетворяет?
— Совершенно верно! Или наоборот. Если тебе не хватает на работе какой-то пищи для ума, для воображения, выхода творческим способностям — можно найти что-то вне работы, что будет компенсировать этот недостаток. И это занятие может, кстати, стать как бы второй работой — у меня так во вторую работу превратилось издание журнала «Наследник», которое вначале я воспринимал как хобби.
Попытаться взять вторую работу — тоже вариант. Получить второе высшее образование, освоить новую профессию — еще один.
У нас ведь сейчас существует четкое разделение: работа — отдых. Надо пытаться эту разорванность, фрагментарность жизни как-то восполнять: чего-то не хватает тебе — занимайся, ищи.
— Понятие «самореализация» — тоже продукт последних лет двадцати?
— Нет, оно было и раньше, как и само стремление самореализоваться. Другое дело, что при этом не говорилось об «обязательной карьере». Что это такое? Если говорить евангельским языком, это попытка те таланты, которые тебе даны, полностью реализовать, не закопать. Это нормально. Вопрос в том, ради чего ты это делаешь?
— Если ради себя?..
— Вот это неправильно. Есть принципиальный момент: когда ты делаешь что-то только ради себя, скорей всего, ты ту самую душу, которую хочешь сберечь, погубишь.
— Но ведь даже само слово «самореализация» предполагает самосовершенствование. То есть ты совершенствуешься сам, ради себя, чтобы стать лучше.
— А ради чего становиться лучше? Зачем быть лучше? Не может быть здесь самоцели. Это промежуточная цель. Утверждение «Я хочу быть умным», «Я хочу быть богатым» подразумевает вопрос: для чего? Почему ты хочешь быть начальником? Зачем ты хочешь разбираться в том или ином вопросе?
— Точно так же можно задать вопрос: зачем, почему ты хочешь стать святым? Зачем тебе духовное совершенствование?
— Да, правильно, почему? Давайте будем отвечать на этот вопрос. Святость — это не цель, это состояние. Зачем ты хочешь быть добрым, милосердным? Для того чтоб приблизиться к Богу. Я хочу любить, жить ради людей, ради Христа. В этом варианте — и деньги, и опыт, и самореализация тебе для этого же нужны.
— Неужели обязательно каждый раз формулировать цель?
— Желательно. Чаще всего мы ее интуитивно понимаем. Но на каком-то этапе цель все-таки надо формулировать, хотя для христианина не должна быть целью «самореализация для самореализации».
С точки зрения христианина, нужно смириться с нелюбимой работой, с тем, что тебя сюда поставил Господь? Или отчаянно искать что-то «свое»? Как не впасть в уныние от своей «нереализованности»? О проблемах, связанных с нелюбимой работой, говорим с протоиереем Максимом Первозванским, главным редактором журнала «Наследник», выпускником МИФИ, до принятия сана работавшим в НИИ приборостроения.
читать дальшеБорьба с помыслами — не только для монахов
— Отец Максим, к Вам как пастырю с какими вопросами по работе приходят люди?
— Вопросы очень разные, как правило, они зависят от того, как человек воспринимает свою работу. Думаю, можно говорить о двух основных положительных типах этого восприятия: есть люди — и они, наверное, самые счастливые, хотя у них тоже бывают свои проблемы и вопросы, — которые относятся к своей трудовой деятельности как к служению, и есть другие, которые относятся к ней как к призванию.
— В чем принципиальное отличие?
— Служение — это когда ты даже можешь не воспринимать свою работу как любимую, но ты видишь ее великую цель, видишь, ради чего ты ее делаешь, и это тебя вдохновляет. Примерно так делались наши великие стройки XX века: человеку могло очень не нравиться «под старою телегою» вместе с рабочими лежать, поднимать целину, но то, что «через четыре года здесь будет город-сад», его очень вдохновляло. То есть не столь важно, что ты делаешь, главное — для чего, в конечном счете.
Есть пограничный вариант: когда человек работает для обеспечения семьи. Это тоже служение — служение своим близким, чье благополучие в определенной степени зависит от тебя и твоего усердия.
— А призвание?..
— Призвание значит, что человек в значительной степени реализуется в своей работе, каждый день для него как праздник, он увлечен самим процессом.
Это варианты положительного отношения. А бывает, человек по-настоящему не любит свою работу, его просто «тошнит» от одной мысли, что туда надо идти. Но по тем или иным причинам он это «ярмо» на себе тащит... Но большинство людей — где-то посерединке находятся между этими моделями отношения.
— Тем не менее этому самому большинству в той или иной степени присуще недовольство. Почему?
— Насколько мне подсказывает мой опыт, в конечном счете все определяет не сама работа, а отношение, которое у нас к ней вырабатывается. Точно так же, в конечном счете, не красота жены и даже не качества ее характера определяют наличие любви мужа к ней, а его отношение к браку, отношение к своей супруге.
Разумеется, к каждому случаю надо подходить индивидуально, но чаще, если ты недоволен своим местом, необходимо точечно и нереволюционно привносить положительные моменты именно в свое отношение к работе.
— Похоже на какое-то самопрограммирование или самообман...
— Напротив! Почему человек должен принимать свои негативные мысли о работе за истину в последней инстанции?
Многие отчего-то считают, что техника внутренней работы, духовной работы, которая описана у святых отцов (из более поздних, например, у Никодима Святогорца в книге «Невидимая брань»), управление своими помыслами, мыслями и чувствами — это только для монахов. На самом деле любой человек должен очень внимательно относиться к своему внутреннему миру, к своим мыслям и чувствам, к помыслам.
Часто негативное отношение к своему начальнику в конце концов переносится и на всю работу, а с работы — на всю жизнь, начинается такое глобальное саможаление. Вот, скажем, идешь с работы и думаешь: «Что за ерундой я все-таки занимаюсь?», или, что сплошь и рядом бывает: «Как же я устал, бедный!» Если ты эту мысль будешь смаковать, позволишь себе ее развить, то назавтра сил не будет вообще идти на работу. И если это продолжается месяцами и годами, то очень быстро ты превратишься в абсолютно безвольное, неспособное к труду существо.
Если же эти мысли ты отогнал Иисусовой молитвой — «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного!» — если не позволил себе их «думать», не позволил им себя разрушать, а наоборот, сконцентрировал свое внимание на том, что положительного сегодня произошло в твоей жизни, то многое изменится.
Даже если у тебя просто нет сил молиться, нужно, по крайней мере, постараться перевести мысли на что-то другое, не позволить этому «паровому катку» проехаться по твоей душе. Далеко не каждый помысл нужно «на грудь принимать», можно и в окопе скрыться — пусть он пролетит над головой, не обращай на него внимания.
Мечты о призвании
— Существует понятие «призвание». Все ищут дело, которое им будет приятно делать, и многие страдают, его не находя. А свое нынешнее положение воспринимают как временные тяготы. Выходит, так и жить, отгоняя навязчивые помыслы, терпеть, пока не найдешь «свое»?
— Тут мне видится две принципиальные ошибки. Во-первых, все наши несчастья — и на работе в том числе — оттого, что мы все время хотим чего-то большего, при этом чаще всего совершенно не соответствуя этому большему: профессионально, интеллектуально. Ну не призывает тебя Господь, не твое это!..
И во-вторых, современные люди, в том числе православные, совершают очень распространенную ошибку. Они относятся к нынешней работе как к некоему необходимому, неизбежному злу.
— И человек опять-таки начинает мечтать о чем-то большем...
— Да. «Вот, я когда-нибудь священником стану / в космос полечу», и, как правило, ничего для этого не делает. Я это очень четко понял на примере одного моего знакомого. Он окончил институт, светский, и собирался стать священником. В армию духовник его идти не благословил, так что он пошел в аспирантуру, которая давала ему отсрочку от армии. Нормальный вариант — почему бы не окончить аспирантуру, если есть такая возможность? Но мой знакомый к учебе там относился как к какому-то жуткому, тяжкому, ненужному периоду своей жизни! Мол, вот сейчас два года пройдут, этот период у меня закончится и я, наконец, смогу заняться делом.
Это принципиально неверное отношение! Тебе не нравится твое дело, но пока нет возможности уйти — по организационным ли, по финансовым ли причинам — надо стараться на любой работе научиться максимально возможному. Делай карьеру или учись изо всех сил — не для того, чтобы продвинуться вверх по карьерной лестнице, а просто чтобы максимально использовать те обстоятельства, в которые ты сейчас Богом поставлен. Нужно делать то, что ты должен делать сейчас. Осваивай новое, добивайся совершенства в том, чем занимаешься!
— Вы можете привести пример?
— Мне хочется похвастаться своей собственной женой, привести ее в пример в этом отношении. Первые 15 лет совместной жизни мы постоянно переезжали, у нас не было собственного жилья. И больше чем на три года на одном месте не задерживались. Но она каждый раз — даже если мы на год переезжали — обустраивала все так, как будто мы будем жить здесь всегда! Это, на мой взгляд, очень правильно.
Неизвестно, будет ли у тебя когда-нибудь «своя» работа, на которой ты будешь счастлив, будешь на 100 % реализован. Надо вкладываться полностью в то, что Господь тебе дает сейчас. Относиться к тому, что тебе Господь сегодня дает, как к главному призванию.
— Есть люди, которые, придя к вере, стремятся всю свою жизнь — в том числе профессиональную — кардинально поменять. У кого-то появляется желание уйти с «мирской» работы, у кого-то — даже стать священником. Как Вы на это смотрите?
— Это состояние неофита, когда человек все на свете начинает по-новому оценивать, резко, бескомпромиссно, — вовсе не плохое. Нельзя потихонечку, меняясь, незаметно стать христианином. Всегда требуется какой-то слом. Даже если в детстве ты был крещен, серьезная, глубокая вера требует переоценки всей жизни, переосмысления своего собственного пути, отказа от старых привычек, может быть, даже от каких-то знакомств. Другое дело, когда человек в неофитстве застревает...
Серьезно менять свою жизнь, конечно, можно, но лучше, когда человек идет на это, уже утвердившись в своей вере. По-моему, практически любая работа может быть освящена, переоценена, по-христиански переосмыслена. У меня был знакомый, который, уверовав, ушел из физики на несколько лет... а потом вернулся. Он понял, что по-прежнему может заниматься физикой, но уже по-новому относясь к жизни и к той же работе.
Попытка — не пытка?
— Отец Максим, Вы по первой специальности — физик, работали в НИИ. Это было ваше призвание? Тяжело ли было отказаться от него ради священства?
— Это была любимая работа. У меня, кстати, была и рабочая специальность, и не могу сказать, что я когда-нибудь унывал на работе. Я думаю, мне дано определенное свойство, в чем точно моей заслуги нет: я умею к тому, что мне дается, относиться с радостью. Правда. Я с удовольствием занимался физикой и достаточно большие успехи делал в данной области. Когда встал перед необходимостью оставить эту профессию, абсолютно не жалел об этом и не вспоминал с тоской.
Я очень хорошо помню момент, когда один из этапов предзащиты диссертации я проходил, зная, что завтра принесу заявление об уходе, что на защиту уже не пойду. И я все равно проходил предзащиту! Потому что все равно еще день, но я — здесь. И это мне очень много дало. Я защищал свою работу, выслушивал замечания, участвовал в дискуссии...
Мне кажется, очень важно умение жить сегодняшним днем.
— Это означает, что не надо искать, не надо пробовать? Это и есть смирение?
— Ровно об этом у меня недавно была беседа с одной женщиной. Она уже в том возрасте, когда, кажется, еще чуть-чуть, и замуж уже не выйдешь — за сорок. И она говорит: «Я открываю Евангелие и читаю: "Стучитесь и отворят вам, просите и дано будет вам”. И с другой стороны мне говорят: "Смирись!” Как же быть — я не понимаю? То ли я должна надеяться, я ведь очень хочу замуж, хочу детей. То ли я должна смириться с тем, что этого никогда не будет». Я ответил: «Почему обязательно так ставить вопрос? Вы смиритесь не с тем, что этого не будет никогда, смиритесь с тем, что этого нет сейчас. Но надейтесь».
То, что смириться со своей нынешней работой нужно — это факт. И получать от нее по максимуму то, что можешь,: деньги — так деньги, опыт — так опыт. Но это не означает, что надо опустить руки — можно оставаться там, где ты есть, на работе нелюбимой, при этом предпринимая какие-то шаги, чтобы найти любимую.
— Попытка — не пытка? А как же тогда быть, скажем, если человек пробует раз, пробует два, пробует три раза — и ничего не получается. Не означает ли это, что всякие попытки надо оставить?
— Вообще волю Божью так и ищут — пробуя. Понятно, что не просто пробуя, а пробуя с молитвой. И если что-то не получается, это можно рассматривать как ответ. Хотя сама форма — то, как «не получается» — имеет свои нюансы. Может быть, это не просто ответ «Не делай», может, это испытание, требующее от тебя проявить упорство, волю, постоянство.
Это не так просто понять. Здесь за человека никто этого почувствовать не способен. При этом он может советоваться со своим духовником, вместе анализировать ситуацию, просить его молиться, чтобы принять верное решение.
Но вообще-то «дергаться» вполне допустимо: «Господи, можно я попробую?» И пробуешь! Разместил резюме. Два месяца прошло — ни одного звонка. Это не значит, что нужно махнуть рукой: «А, ничего не получается!» Это значит, что нужно что-то менять — в другое место попроситься, резюме по-другому написать и так далее.
— Лично Вам приходилось терпеть неудачи?
— Конечно! В свое время, еще до того, как стать физиком, я получил рабочую специальность «токарь». Мне было страшно интересно. Меня поставили к сверлильному станку: сверлишь дырочки в заготовке, получается стружечка, и надо сверлом большего диаметра фасочку с заготовки снять, чтобы стружка отлетела. И я делал больше 1000 штук за смену. Это ужасно! Целый день как робот: чик, снял, чик, снял — в корзинку. Одна фасочка стоила 0,8 копейки, 10 штук сделал — 8 копеек заработал. Так что я там две недели простоял и попросился на что-то другое. И, знаете, мне доверили что-то более серьезное! Правда, когда я в третий раз сломал резец, меня вернули обратно на фасочку. Потом я уже работал по другой специальности. Но если б не попробовал — так бы и стоял на фасочках и ничего б нового не узнал.
Так что я считаю, что надо пробовать, совершенствоваться! Ни у кого нет особого желания тебя тормозить.
— Даже работая на конвейере?
— Даже в самой однообразной работе есть свои плюсы. Я, например, сейчас понимаю, что если б я тогда, будучи токарем, умел молиться, эти мои фасочки были бы как четочки. Очень монашеское занятие!
— Вопрос престижности работы, престижности компании, в которой трудишься, достоин того, чтобы ему уделять внимание?
— Вопрос престижа в обществе — очень тонкий. Он специально формируется. Название «менеджер» вроде бы такое престижное, но за ним ничего особенного не стоит, кроме офисной работы. И зарплаты тоже очень разные. Есть четыре профессии, представители которых, по статистике, наиболее счастливы в работе, потому что она для них напрямую связана со служением. Это врачи, учителя, военные и священники. Престижной в современном понимании ни одну из этих профессий, как вы догадываетесь, назвать нельзя. Вот и делайте выводы...
Хобби
— Ситуация, когда человек смиряется с неинтересной работой и, в качестве компенсации, ищет себе интерес вне трудовой деятельности, — нормальный?
— Абсолютно. Неслучайно XX век с его массовым производством и человеком-винтиком, стоящим на конвейере, и породил такую штуку, как хобби. Скажем, если ты делаешь что-то исключительно головой, то очень полезно что-то делать руками! Сейчас весна — можно делать скворечники.
Я недавно себе сделал книжный шкаф. Сейчас дверку приставляю. Для меня это было крайне важно. У меня была жуткая депрессия: ничего не хочу, никого не могу видеть, молиться не могу. Я поехал на строительный рынок, увидел там циркулярную пилу, которая стоила всего две тысячи. В итоге я «страшные» деньги потратил и купил себе аж три электроприбора: пилу, лобзик и фуганок (электрический рубанок). Давно мечтал! Целую неделю я строгал эти доски, мы с женой обсуждали, творчески придумывали, как и что сделать — и это наши отношения еще укрепило. Замечательно! В результате я пришел в себя.
— Значит, если ты на своей сугубо умственной работе не получаешь выхода каким-то своим способностям, остается желание что-то поделать руками — занимайся после работы тем, что эту потребность удовлетворяет?
— Совершенно верно! Или наоборот. Если тебе не хватает на работе какой-то пищи для ума, для воображения, выхода творческим способностям — можно найти что-то вне работы, что будет компенсировать этот недостаток. И это занятие может, кстати, стать как бы второй работой — у меня так во вторую работу превратилось издание журнала «Наследник», которое вначале я воспринимал как хобби.
Попытаться взять вторую работу — тоже вариант. Получить второе высшее образование, освоить новую профессию — еще один.
У нас ведь сейчас существует четкое разделение: работа — отдых. Надо пытаться эту разорванность, фрагментарность жизни как-то восполнять: чего-то не хватает тебе — занимайся, ищи.
— Понятие «самореализация» — тоже продукт последних лет двадцати?
— Нет, оно было и раньше, как и само стремление самореализоваться. Другое дело, что при этом не говорилось об «обязательной карьере». Что это такое? Если говорить евангельским языком, это попытка те таланты, которые тебе даны, полностью реализовать, не закопать. Это нормально. Вопрос в том, ради чего ты это делаешь?
— Если ради себя?..
— Вот это неправильно. Есть принципиальный момент: когда ты делаешь что-то только ради себя, скорей всего, ты ту самую душу, которую хочешь сберечь, погубишь.
— Но ведь даже само слово «самореализация» предполагает самосовершенствование. То есть ты совершенствуешься сам, ради себя, чтобы стать лучше.
— А ради чего становиться лучше? Зачем быть лучше? Не может быть здесь самоцели. Это промежуточная цель. Утверждение «Я хочу быть умным», «Я хочу быть богатым» подразумевает вопрос: для чего? Почему ты хочешь быть начальником? Зачем ты хочешь разбираться в том или ином вопросе?
— Точно так же можно задать вопрос: зачем, почему ты хочешь стать святым? Зачем тебе духовное совершенствование?
— Да, правильно, почему? Давайте будем отвечать на этот вопрос. Святость — это не цель, это состояние. Зачем ты хочешь быть добрым, милосердным? Для того чтоб приблизиться к Богу. Я хочу любить, жить ради людей, ради Христа. В этом варианте — и деньги, и опыт, и самореализация тебе для этого же нужны.
— Неужели обязательно каждый раз формулировать цель?
— Желательно. Чаще всего мы ее интуитивно понимаем. Но на каком-то этапе цель все-таки надо формулировать, хотя для христианина не должна быть целью «самореализация для самореализации».
@темы: интересности, жизненное